Правительство Японии в 2001 году взяло курс на политику цифровой трансформации (E-Japan Strategy, впоследствии — i-Japan Strategy). Тем не менее за последние 20 лет информационные технологии так и не были успешно внедрены в систему государственного управления. В то же время частный сектор, обеспокоенный отставанием Японии в этой области, инициативно внедряет цифровые механизмы, одним из примеров которых служат смарт-контракты. В начале 2020 года мир столкнулся с пандемией COVID-19, в настоящее время в Японии ожидается вторая волна. Потребность в цифровой трансформации становится актуальной во всех сферах японского общества, особенно в государственном управлении и бизнесе. В первой половине 2020 года правительство приступило к реализации цифровой повестки: нововведения коснулись гражданского процесса, подачи документов в органы государственной власти, а также таможенных процедур. Таким образом, кризис ускорил процесс внедрения цифровых технологий в право Японии. Учитывая осторожный, консервативный подход отдельных политиков, потребуется минимум несколько лет чтобы оценить успешность цифровой модели японского общества.

«Регулятивные песочницы» рассматриваются как особый механизм экспериментального регулирования в области цифровых инноваций (в первую очередь в области финансовых технологий), который создает специальный правовой режим для ограниченного числа участников в течение определенного времени. В России представлен собственный способ подобного регулирования, который не является типичным, но может оказаться полезным для других государств. Так, существуют три соответствующих подхода к правовым экспериментам. Первый — введение специального правового регулирования. Речь идет об издании специальных законов (к примеру, Федеральный закон об эксперименте с технологиями искусственного интеллекта в Москве) либо установлении экспериментального регулирования подзаконным актом правительства (например, маркировка средствами идентификации). Второй подход касается только инноваций в сфере финансовых рынков и предоставляет специальный правовой режим для пилотирования моделей инновационных финансовых технологий. Участники такой «песочницы» могут создать приближенную к жизни модель для оценки последствий и рисков ее внедрения. Если модель будет функционировать оптимально, в правовое регулирование могут быть внесены соответствующие изменения. Третий подход касается создания универсального механизма реальных правовых экспериментов в сфере цифровых инноваций. Автор сопоставляет указанные подходы, используемые в Российской Федерации, и приходит к выводу, что этот опыт может оказаться полезным для развивающихся стран с довольно жестким регулированием в целях содействия развитию цифровых инноваций.

Предметом исследования в статье выступает трансформация института государства под влиянием цифровой революции. Выбор темы определяется переходом государственного учреждения от бюрократического к сервисному и от сервисного к цифровому. Этот переход влечет за собой значительные изменения в способах регулирования общественных отношений, формах участия государства в жизни граждан, а также в архитектуре взаимодействия государства, бизнеса и общества в новых условиях. Целью исследования является создание и обоснование модели цифрового государственного управления, в которой необходимый доступ к личной информации цифровизированного государства не будет использоваться против граждан. Поэтому цифровизация государственного управления должна стать инструментом повышения эффективности государственных услуг. Методы исследования: институциональный и сравнительно-правовой анализ, а также методология управления цепочкой ценности М. Портера. Результаты исследования показали, что (1) созданная цепочка ценности государственного управления включает основные и вспомогательные виды деятельности в системе цифрового государственного управления; (2) на основе доктринальных компонентов нового государственного управления Ч. Худа предложено соответствующее изменение в системе государственного управления в связи с возрастанием роли цифрового государства и (3) эволюция бюрократического, сервисного и цифрового государства, а также их аппаратов посредством структур управления происходит по следующему сценарию: от линейно-функциональной к проектно-функциональной структуре и к государственным цифровым платформам. На основании деклараций Генеральной Ассамблеи ООН сделан вывод о необходимости усиления контроля судебной власти над исполнительной во избежание установления цифрового тоталитаризма. Эти выводы подтверждают методологическую значимость эволюции государственного управления, а также практическую ценность реформирования системы государственного управления под влиянием цифровой революции.

Данная статья направлена на выявление основных юридических проблем и эволюции вопросов слежки в Европе в контексте прав человека, с акцентом на практику Европейского Суда по правам человека. Целью исследования является совершенствование и синхронизация правовой материи и правоприменительной практики в данной сфере в России и Европе. Автор проанализировал фундаментальные и самые последние решения Суда, которые могут быть применимы к рассматриваемой тематике, в том числе по аналогии, а также недавние исследования в данной сфере. Данная статья рассматривает, помимо прочего, возможность оспаривания in abstracto соответствующего законодательства и практики его применения, законные цели, оправдывающие вмешательство, требования к соответствующему законодательству, ограничения усмотрения властей по вопросам слежки, надлежащий характер органов надзора и объем их полномочий, а также некоторые иные гарантии. Данная статья также обсуждает взаимодействие и баланс между свободой и безопасностью, современные подходы и натянутые отношения ЕС и США по распространенным вопросам слежки. Настоящая статья показывает, что в мире COVID-19 вопросы защиты частной жизни, возникающие в связи с “track and trace” и похожими практиками, уже глубоко исследованы судами, и борьба с COVID-19 возможна через методы слежки с минимальным вмешательством в права человека. Основные проблемы, затронутые в данной статье, применимы к любым формам слежки в современном мире. Данная статья должна служить стимулом для усиления защиты прав человека с помощью судебной практики и правового поля в рассмотренной сфере с целью укрепления демократических ценностей без ущерба здоровью и безопасности.

Несмотря на то что телемедицина в последние 20 лет активно развивается во всем мире, законодательство зарубежных стран не выработало универсального механизма, позволяющего достичь таких главных целей телемедицины, как удобство, эффективность и доступность.

Вызовы, с которыми столкнулся мир в 2020 году, показали потребность в совершенствовании системы здравоохранения государств, а телемедицинские технологии применялись рядом стран при организации борьбы с новой коронавирусной инфекцией. Такой опыт должен быть воспринят государствами как положительный и использоваться при подготовке законодательных изменений, направленных на совершенствование регулирования телемедицины.

Совместная работа государств в сфере развития телемедицинских технологий позволит сформировать опыт и знания, которые возможно будет использовать при трансформации телемедицинской помощи в трансграничную телемедицину, в том числе посредством принятия актов международного характера.

В процессе исследования автор акцентирует внимание на комплексном регулировании телемедицины. При этом модель телемедицинской помощи, реализованная в Российской Федерации, не является полноценной ввиду отсутствия возможности диагностировать заболевания дистанционно. Такое ограничение влечет возникновение ряда вопросов в других сферах: ответственности доктора, возможности трансграничной медицины, страхового возмещения.

Целью статьи является рассмотрение правового регулирования телемедицинских технологий в Российской Федерации, сравнение отечественного и американского регулирования в соответствующей сфере, а также анализ походов зарубежных исследователей.