Переход к так называемой эпохе post-cookie, обусловленный отказом крупнейших технологических компаний от сторонних cookie-файлов, существенно изменил архитектуру цифровой рекламы. По мере сужения возможностей традиционного онлайн-трекинга возрастающее значение приобрели интерфейсные практики получения согласия и взаимодействия с пользователем. Именно в этих практиках все чаще проявляются так называемые «темные паттерны». Соответственно возникает необходимость оценить, как различные правовые системы реагируют на подобные вызовы. Поскольку именно ведущие юрисдикции задают ориентиры для глобального регулирования поведения в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет, ключевую роль здесь играют Европейский союз и Соединенные Штаты Америки. Исходя из обозначенной проблематики в работе анализируются сходства и различия между европейским и американским подходами к регулированию темных паттернов. Поставленная цель обусловила выбор источников и методов исследования, которые включают нормативные правовые акты ЕС и США, практику надзорных органов по защите данных, методические документы, научные публикации, а также результаты собственного эмпирического анализа. Последний охватывал анализ интерфейсных практик на ряде популярных сайтов и сервисов. Полученные результаты показали, что европейская модель основывается на превентивном регулировании, ограничивающем возможность использования манипулятивных практик уже на стадии проектирования интерфейсов, тогда как американская модель преимущественно функционирует по принципу последующего вмешательства. В совокупности это позволило сформулировать вывод о том, что эффективное регулирование цифровой рекламы требует не столько ограничения манипулятивных практик, сколько стимулирования формирования такой архитектуры цифровой среды, которая основывается на принципах предсказуемости, прозрачности и минимизации данных, обеспечиваемых применяемым законодательством и алгоритмами, создаваемыми технологическими компаниями.

Настоящая статья посвящена комплексному исследованию правовой природы разбирательства по правилам процедуры, предусмотренной Единой политикой разрешения споров о доменных именах (UDRP). Целью работы является выявление особенностей правового регулирования UDRP, анализ ее арбитражной природы и существующих правовых проблем, возникающих в процессе применения данной процедуры. В качестве материалов использованы тексты UDRP и Правил UDRP, документы ICANN, аналитические исследования, судебная и арбитражная практика. Методологическую основу составили формально-юридический и сравнительно-правовой методы. В статье раскрываются аргументы в пользу квалификации разбирательства в рамках UDRP как вида арбитража (третейского разбирательства), несмотря на отсутствие классической арбитражной оговорки. Анализируется механизм согласования воли сторон на передачу спора в аккредитованный ICANN арбитражный центр через договор с регистратором и подачу жалобы. Авторами также рассматриваются проблемы арбитрабельности доменных споров и соотношения UDRP с национальными судами, а также структура системы DNS и полномочия ICANN. Отдельное внимание уделено критике UDRP: предвзятости аккредитованных арбитражных центров в пользу правообладателей товарных знаков, отсутствию апелляционного пересмотра, процессуальным ограничениям, вопросам языка разбирательства и невозможности санкционирования недобросовестных заявителей. Авторы делают вывод о том, что несмотря на процедурные особенности, отличающие UDRP от классического третейского разбирательства, данная модель разрешения споров обладает всеми признаками внесудебного частноправового (альтернативного) разбирательства. Результаты исследования позволяют отнести процедуру UDRP к арбитражу и рассматривать ее как значимый пример эффективного и адаптированного к цифровой среде механизма альтернативного разрешения споров.

Базовым постулатом гражданского оборота цифровых прав выступает правило, в силу которого их переход на основании сделки не подлежит согласованию с обязанным лицом (п. 3 ст. 141.1 ГК РФ). Однако толкование данного законоположения вызывает определенные затруднения в доктрине и на практике. Сверх того, критике порою подвергается и сама идея универсальности концепта свободной (в контексте индифферентности мнения должника или иного обязанного лица) циркуляции цифровых прав. Основной целью исследования является установление юридического значения указанного концепта, прежде всего в ракурсе (не)целесообразности придания ему безусловного характера. Для этого автор, применяя общенаучные (формально-логический и диалектический) и частнонаучные (юридико-догматический, сравнительно-правовой, метод толкования правовых норм) методы, проводит комплексный анализ п. 3 ст. 141.1 ГК РФ (в сопряжении с иными законодательными предписаниями касательно перехода имущественных прав и функционирования информационных систем), а также изучает правила информационных систем, разработанные отдельными операторами. При этом в статье раскрываются общий смысл и ограничения сферы действия нормы п. 3 ст. 141.1 ГК РФ, обсуждается проблема (не)обоснованности ее квалификации как императивной. Автор указывает на ущербность дифференциации режимов перехода цифровых прав (в аспекте учета мнения обязанного лица), исходя из юридико-фактической основы (сделка или наступление предусмотренных законом обстоятельств). Подчеркивается, что исследуемая норма не блокирует необходимость получения согласия других, нежели обязанное по цифровому праву лицо, субъектов. Доказывается отсутствие бесспорных факторов для квалификации правила п. 3 ст. 141.1 ГК РФ как императивного (поскольку, в частности, возможность осуществления и распоряжения цифровыми правами сугубо в информационной системе без обращения к третьему лицу не детерминирует недопустимость введения разрешительного порядка). В работе признается наличие политико-правовых оснований для отказа от восприятия концепта свободного трансферта цифровых прав как безусловного. Соответственно, заявляется о принципиальной приемлемости децентрализованного регулирования вопросов согласования совершения сделки с обязанным лицом; при этом обосновывается вторичный характер локальной регламентации обращения цифровых прав в правилах информационной системы (ибо в конечном счете речь должна идти об определении его условий участниками договора).