Технологический прогресс заставляет юристов ставить под сомнение устоявшиеся т радиционные правовые концепции в поиске оптимальных способов регулирования. Исключением не стали виртуальные (цифровые) «вещи» — токены (NFT). Множество споров, окружавших это явление, позволили сформулировать цель настоящей работы: применять ли нам к таким «вещам» какой-то т радиционный институт (вещное право, интеллектуальное право) или с нуля разработать своеобразный режим? С помощью исторического и сравнительного методов на основании догматических источников в настоящей статье исследуются понятия «thing» и «property» в англо-американской правовой семье. Проводится их сопоставление с ближайшими функциональными аналогами из правовых систем романо-германской семьи — «вещью» и «вещным правом». Устанавливается, что вещные права в common law возникли в Средние века в виде феодальной системы прав-статусов на землю (estates). Позднее, под влиянием исследований Уэсли Хофельда о юридических противоположностях и коррелятах, эта система б ыла существенно модернизирована посредством деконструкции property до «пучка прав». Анализ публикуемого перевода работы Джошуа Фейрфилда убедительно доказывает, что NFT, криптовалюта, как и любой иной уникальный токен, в ключевых аспектах неотличимы от вещи в техническом гражданско-правовом смысле. К аналогичному выводу в контексте российского права приходит настоящая статья: главные критерии «вещественности» — материальность и возможность быть объектом исключительного владения — равно соблюдаются в отношении токенов и земельных участков. Интуитивные представления о вещи как продукте природы, очевидно, устарели и должны быть отброшены. На их место должно прийти юридически оправданное понимание вещи как результата социального взаимодействия. Кроме того, внимание обращается на важные функции вещественности, а именно снижение информационных издержек участников правоотношений за счет естественного формирования интуитивных ожиданий и предрассудков об объеме и свойствах изучаемых прав.

В XX в. вещное право перешло от права вещей к парадигме прав на вещи. Это был процесс фрагментации: в хофельдианской модели собственности право собственности представлено как «связка прутьев», и эти «прутья» могут быть атрибутированы разным лицам, например правомочие владения может быть отделено от номинального права собственности. Недостатком модели Хофельда является то, что в такой интерпретации м атериальные объекты (вещи) становятся информационно сложными. Вещественность сдерживает экстравагантность собственности по Хофельду: хотя допустимо отделять правомочие владения от правомочий исключения, использования, уничтожения, воспроизведения, управления, ремонта и т.д., существует желание соединить эти «прутья» обратно в удобную «связку», центром которой является сама вещь. Соответственно, в правах на вещи произошел «информационный поворот»: вещное право (property law) ограничивает круг вещных прав с целью снижения издержек на проверку управомоченности контрагента, а также для выявления информационных свойств вещественности. Вопрос о вещественности в контексте цифровых и смарт-активов возник с появлением невзаимозаменяемых токенов (non fungible tokens (NFT)). Они представляют собой попытку воссоздать с помощью криптографии, теории игр и интеллектуального права «вещь», концептуально целостное нечто, которое может содержать неопределенный пучок прав. В этой работе вещественность рассматривается в контексте цифровых активов, анализируются отличия симулированной вещественности от физической, а также проблемы, возникающие при попытках овеществления цифровых активов.

До недавнего времени интеллектуальное творчество считалось исключительно человеческим феноменом, а законодательство об авторском праве опиралось на идею поощрения креативности, поддержки искусства и научного прогресса. Это аксиоматическое предположение сегодня подвергается сомнению благодаря технологиям искусственного интеллекта. В данной статье автор анализирует некоторые аспекты развития интеллектуального права за последние десятилетия, в том числе возможность признания искусственного интеллекта субъектом интеллектуальной деятельности. Автором рассматривается правовой статус искусственного интеллекта с позиций права Республики Армения и ряда иных правопорядков, анализируются существующие подходы к определению правового режима объектов, созданных с помощью искусственного интеллекта, и принадлежность прав на них. Целью настоящей статьи является определение надлежащего субъекта прав на контент, сгенерированный искусственным интеллектом, а также формулирование некоторых перспектив правового регулирования алгоритмической генерации объектов интеллектуальных прав. Методологическую основу исследовательской работы составляют как общенаучные, так и специальные юридические методы. Особенное внимание уделено догматическому и концептуальному методам исследования, позволившим проанализировать существующие подходы к защите прав интеллектуальной собственности, а также сравнительно-правовому и аналитико-правовому методам изучения действующего права Армении и зарубежных стран. Проведенное исследование позволяет автору обосновать, что правообладателем в отношении результатов интеллектуальной деятельности, созданных нейросетью, является создатель лежащего в основе системы алгоритма. В статье делается вывод о том, что построение прочной законодательной основы регулирования отношений по созданию результатов интеллектуальной деятельности должно осуществляться с учетом специфики сфер применения искусственного интеллекта, обеспечения баланса интересов отдельных лиц, общества и государства в развитии инновационных технологий.

Сегодня имеются все необходимые основания говорить о перспективе глубокой интеграции технологии метавселенных в жизнь общества. Современные исследования ученых свидетельствуют о том, что в связи с развитием м етавселенных б удут т рансформироваться м ногие правовые институты. Отсюда возникает необходимость провести исследование относительно развития т еоретических и практических вопросов конвергенции права и метавселенной. В рамках данной работы автор делает попытку обобщения некоторых проблем правового регулирования общественных отношений в условиях м етавселенной и предлагает научно обоснованные варианты их возможного решения. Доминирующим м етодом настоящего исследования является м етод правового м оделирования, позволяющий сформировать общую футуристическую концепцию синергии права и метавселенной. Наряду с этим автором использовались и другие м етоды научного исследования: метод правового прогнозирования, сравнительно-правовой, формально-юридический и др. Проведенная работа позволила достичь следующих результатов: (1) На современном этапе трудно говорить о возможности разработки единообразного м еждународного регулирования общественных отношений в условиях м етавселенной. В этой связи наиболее вероятный сценарий развития м етавселенных предполагает движение по пути конструирования моделей национальных метавселенных, что значительно упрощает вопрос м одернизации законодательства. (2) Для укрепления позиций России как одного из лидеров цифровой трансформации экономики необходимой видится разработка собственных метавселенных, законодательство о которых б удет развиваться с помощью м еханизма регуляторных песочниц (экспериментально-правовых режимов). (3) Исходя из особенностей российской правовой системы, автором сформулированы отдельные направления трансформации законодательства о метавселенных. Отраженные в настоящей статье инновационные мысли и идеи могут лечь в основу развития теории и практики российского правового регулирования общественных отношений в условиях бурного развития метавселенных.

Одним из результатов стремительного технологического прогресса и усиления глобализации на финансовом рынке стало появление цифровых финансовых активов. В комментарии анализируется попытка внедрить цифровые финансовые инструменты в российское правовое поле. Особое внимание уделяется цифровому рублю. Потенциальное введение этого цифрового актива обещает ответить на современные экономические вызовы перестройкой российской финансовой системы. Комментарий посвящен юридическим особенностям и бизнес-последствиям, связанным с введением цифрового рубля, и рассматривает его в более широком контексте цифровых активов и их потенциального воздействия на экономику России. Авторы основывают свою методологию на формально юридическом, технологически эффективном и системном подходе. В комментарии описываются пределы возможных преобразований, обусловленных логикой нормативных правовых актов, сопровождающих введение цифрового рубля, и предопределенных экономической сущностью цифровой валюты. В статье делается вывод о том, что, хотя у цифровых финансовых активов имеется потенциал стать неотъемлемой частью экономического оборота, их внедрение происходит с чрезвычайной осторожностью под пристальным вниманием Банка России. Возможная интеграция цифрового рубля предположительно окажет положительное влияние на рынок, но для этого требуется сбалансированный подход, учитывающий правовые, экономические и технологические риски для бизнеса. В результате исследования основ складывающегося правового регулирования цифровых финансовых активов и их экономической природы авторы разработали «матрицу цифровизации» — комплексную управленческую модель интеграции цифровых технологий в коммерческий и государственный секторы. Модель предлагает матричный метод управления процессами цифровизации, подчеркивая важность комплексной и научно обоснованной стратегии внедрения цифровых валют.